Принципы и методы психологии развития и возрастной психологии

Принцип – (от лат. Principium – начало, основа) – основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения.

В психологии существует несколько методологических принципов, оказывающих большое влияние на задачи, решаемые ею, и на способы изучения духовной жизни людей. Важнейшими из них являются принципы детерминизма, системности и развития. Принцип развития – ведущий для той области психологической науки, которая описывает генезис психики. Однако прежде чем обратиться к анализу роли и способов влияния принципа развития, необходимо кратко остановиться на описании двух других методологических принципов и их места в психологии.

Принцип детерминизма подразумевает, что все психические явления связаны по закону причинно-следственных отношений, т.е. все, что происходит в нашей душе, имеет какую-то причину, которая может быть выявлена и изучена и которая объясняет, почему возникло именно то, а не иное следствие. В психологии существовало несколько подходов к объяснению возникающих связей.

Еще в античности ученые впервые заговорили о детерминизме, о существовании всеобщего закона, Логоса, который определяет, что должно произойти с человеком, с природой в целом. Демокрит, который разработал развернутую концепцию детерминизма, писал, что люди выдумали идею случая, чтобы прикрыть незнание дела и неумение управлять.

Позднее, в XVII в., Декарт ввел понятие механического детерминизма, доказывая, что все процессы в психике могут быть объяснены исходя из законов механики. Так появилась идея и о механической природе поведения человека, которое подчиняется закону рефлекса. Механический детерминизм просуществовал почти 200 лет. Его влияние можно увидеть и в теоретических положениях основателя ассоциативной психологии Д. Гартли, который считал, что ассоциации и в малом (психика) и в большом (поведение) кругах формируются и развиваются по законам механики Ньютона. Отголоски механического детерминизма можно найти даже в психологии начала XX в., например в теории энергетизма, которую признавали многие известные психологи, а также в некоторых постулатах бихевиоризма, например в идее о том, что положительное подкрепление усиливает реакцию, а отрицательное ослабляет.

Но еще большее влияние на развитие психологии оказал биологический детерминизм, который возник с появлением теории эволюции. В этой теории развитие психики определяется стремлением к адаптации, т.е. все, что происходит в психике, направлено на то, чтобы живое существо как можно лучше приспособилось к тем условиям, в которых оно живет. Тот же закон распространялся на психику человека, и почти все психологические направления принимали этот вид детерминизма за аксиому.

Последний вид детерминизма, который можно назвать психологическим, исходит из того, что развитие психики объясняется и направляется определенной целью. Однако в отличие от понимания цели в античности, когда она считалась заданной внешней по отношению к человеку силой, в данном случае цель присуща самому содержанию души, психики конкретного живого существа и определяет его стремление к самовыражению и самореализации – в общении, познании, творческой деятельности. Психологический детерминизм также исходит из того, что среда является не просто условием, зоной обитания человека, но культурой, которая несет в себе важнейшие знания, переживания, во многом изменяющие процесс становления личности. Таким образом, культура считается одним из самых значимых факторов, влияющих на развитие психики, помогающих осознанию себя как носителя уникальных духовных ценностей и качеств, а также как члена общества. Психологический детерминизм, кроме того, предполагает, что процессы, происходящие в душе, могут быть направлены не только на приспособление к среде, но и на противостояние ей – в том случае, если среда мешает раскрытию потенциальных способностей данного человека.

Принцип системности описывает и объясняет основные виды связи между разными сторонами психики, сферами психического. Он предполагает, что отдельные психические явления внутренне связаны между собой, образуя целостность и приобретая благодаря этому новые свойства. Однако, как и в исследовании детерминизма, изучение психологами этих связей и их свойств имеет длительную историю.

Первые исследователи тех связей, которые существуют между психическими явлениями, рассматривали психику как сенсорную мозаику, которая состоит из нескольких элементов – ощущений, представлений и чувств. По определенным законам, прежде всего по законам ассоциаций, эти элементы связываются между собой. Такой вид связи назвали элементаризмом.

Функциональный подход, в котором психику представляли как набор отдельных функций, направленных на реализацию различных психических актов и процессов (зрения, обучения и т.д.), появился, так же как и биологический детерминизм, в связи с теорией эволюции. Биологические исследования показали, что существует связь морфологии и функции, в том числе и психической функции. Таким образом было доказано, что психические процессы (память, восприятие и др.) и акты поведения могут быть представлены как функциональные блоки. В зависимости от вида детерминации эти блоки действуют по законам механики (как отдельные части сложной машины) или по законам биологической адаптации, связывая в единое целое организм и среду. Однако этот принцип не объяснял, каким образом при дефекте какой-то функции происходит ее компенсация, т.е. каким образом недостатки в работе одних отделов могут компенсироваться нормальной работой других (например, плохой слух – развитием тактильных или вибрационных ощущений).

Именно это и объясняет принцип системности, который представляет психику как сложную систему, отдельные блоки (функции) которой связаны между собой. Таким образом, системность психики предполагает ее активность, так как только в этом случае возможна и саморегуляция, и компенсация, присущие психическому даже на низших уровнях развития психики. Системность в понимании психики не противоречит осознанию ее целостности, идее «холизма», так как каждая психическая система (прежде всего, естественно, психика человека) является уникальной и цельной.

Перейдем, наконец, к принципу развития, который утверждает, что психика постоянно изменяется, развивается, поэтому наиболее адекватным способом ее изучения является исследование закономерностей этого генезиса, его видов и стадий. Недаром к одному из наиболее распространенных психологических методов относится именно генетический.

Выше уже говорилось о том, что идея развития пришла в психологию с теорией эволюции, доказывающей, что психика изменяется вместе со средой и служит для адаптации организма к ней. Английский психолог Г. Спенсер впервые выделил стадии развития психики. Он изучал генезис психики, исходя из того, что психика человека есть высшая ступень развития, которая появилась не сразу, а постепенно, в процессе усложнения условий жизни и деятельности живых существ. Исходная форма психической жизни – ощущение, развилось из раздражимости, а затем из простейших ощущений появились многообразные формы психики, представляющие собой взаимосвязанные уровни становления сознания и поведения. Все они являются своеобразными инструментами выживания организма, частными формами адаптации к среде.

К ним относятся:

сознание – поведение,
ощущение – рефлекс,
чувства – инстинкт,
память – навык,
разум – волевое поведение.

Говоря о роли каждого этапа, Спенсер подчеркивал главное значение разума: он лишен тех ограничений, которые присущи низшим формам психики, и потому обеспечивает наиболее адекватное приспособление индивида к среде. Эта идея о связи психики, главным образом интеллекта, с адаптацией стала ведущей для психологии развития в первой половине XX в.

Принцип развития говорит, что существует два пути развития психики – филогенетический и онтогенетический, т.е. развитие психики в процессе становления человеческого рода и в процессе жизни ребенка. Исследования показали, что эти два вида развития имеют определенное соответствие между собой.

Как предположил американский психолог С. Холл, это сходство связано с тем, что этапы развития психики зафиксированы в нервных клетках и передаются ребенку по наследству, а потому никакие изменения ни в темпе развития, ни в последовательности стадий невозможны. Теория, которая устанавливала эту жесткую связь между фило и онтогенезом, получила название теории рекапитуляции, т.е. краткого повторения в онтогенезе основных стадий филогенетического развития.

Последующие работы доказали, что такой жесткой связи не существует и развитие может ускоряться или замедляться в зависимости от социальной ситуации, а некоторые стадии могут вообще пропадать. Таким образом, процесс психического развития нелинеен и зависит от социальной среды, от окружения и воспитания ребенка. В то же время невозможно игнорировать сходство, обнаруживаемое при сравнительном анализе процессов познавательного развития, становления самооценки, самосознания и т.д. у маленьких детей и первобытных народов.

Поэтому многие психологи (Э. Клапаред, П.П. Блонский и др.), изучавшие генезис психики детей, пришли к выводу о логическом соответствии, которое объяснятся тем, что логика становления психики, ее саморазвертывания, одинакова при развитии человеческого рода и развитии отдельного человека.

Важнейшим принципом психологии развития является принцип историзма, делающий необходимым в раскрытии психологического содержания этапов онтогенеза изучение связи истории детства и других этапов развития с историей общества. Исторический принцип психологии развития проявляет себя и в том, что хронологические рамки и особенности каждого возраста не являются статичными – они определяются действием общественно-исторических факторов, социальным заказом общества.

Принцип объективности. Независимо от того, насколько честными и беспристрастными мы пытаемся быть, наши личные и культурные установки могут создавать серьезные преграды на пути к правильному пониманию поведения человека. Всякий раз, когда мы оцениваем, на что способны – или не способны – люди, когда пытаемся предсказать должное поведение, – короче говоря, когда судим о поведении других людей, мы привносим в наши выводы ценности и нормы, сформировавшиеся у нас на основе личного опыта и социализации в условиях определенной культуры. Нам трудно отказаться от своих субъективных суждений и посмотреть на других исходя из их норм, ценностей и условий жизни.

Если мы будем стремиться объяснить человеческое поведение и развитие, не имея ни малейшего представления о таких культурных вариациях, это приведет нас к серьезным заблуждениям, и наши выводы окажутся ошибочными.

К сожалению, полной объективности достичь не удается никогда. Исследователи, живущие в разное время, принадлежащие к различным культурам или придерживающиеся разных философских воззрений, описывают поведение человека по-разному. Поэтому для них важно выявить собственные упущения и пристрастия и спланировать исследование таким образом, чтобы можно было обнаружить ошибки в своих построениях.

Принцип единства сознания и деятельности гласит, что сознание и деятельность находятся в непрерывном единстве. Сознание образует внутренний план деятельности человека. Если за основу положить принцип единства сознания и деятельности, то можно проследить развитие ряда отраслей психологии, изучающих конкретные виды человеческой деятельности.

Генетический принцип в психологии развития ввел Л.С. Выготский. Педагогика беспрерывно обращалась к возрастной психологии с вопросами, что же такое процесс развития и каковы его основные законы. Попытки объяснения этого процесса, делавшиеся возрастной психологией, всегда были обусловлены общим уровнем психологических знаний. Сначала возрастная психология была описательной наукой, еще не способной раскрыть внутренние законы развития. Постепенно психология, равно как и медицина, переходила от симптомов к синдромам, а затем и к настоящему причинному объяснению процесса. Изменения в представлениях о психическом развитии ребенка были всегда связаны с разработкой новых методов исследования. «Проблема метода есть начало и основа, альфа и омега всей истории культурного развития ребенка», – писал Л.С. Выготский. И далее: «… Опереться по-настоящему на метод, понять его отношение к другим методам, установить его сильные и слабые стороны, понять его принципиальное обоснование и выработать к нему верное отношение – значит, в известной мере, выработать правильный и научный подход ко всему дальнейшему изложению важнейших проблем возрастной психологии в аспекте культурного развития», Важно подчеркнуть, что речь идет именно о методе, ибо конкретная методика, по мысли Л.С. Выготского, может принимать разнообразные формы в зависимости от содержания частной проблемы, от характера исследования, от личности испытуемого.

В последние десятилетия психология развития изменилась как по своему содержанию, так и по междисциплинарным связям. С одной стороны, она оказывает влияние на другие научные дисциплины, а с другой – сама испытывает влияние с их стороны, ассимилируя все то, что расширяет ее предметное содержание.

Биология, генетика, физиология развития. Эти дисциплины важны прежде всего для понимания пренатального развития, а также для последующих этапов онтогенеза с точки зрения его ранних оснований. Они играют значительную роль при анализе адаптивных возможностей новорожденных, а также общего физического и моторного (двигательного) развития, особенно в его отношении к последующим изменениям поведения и переживания. Особый интерес имеет здесь развитие центральной нервной системы, органов чувств и эндокринных желез. Кроме того, открытия биологии имеют особое значение для понимания проблематики «субъект – среда», т.е. объяснения сходства и различий в развитии разных индивидов.

Этология. Значение этологии, или сравнительного изучения поведения, значительно возросло в последние годы. Она показывает биологические корни поведения, поставляя информацию о взаимодействии среды и индивида (например, изучение импринтинга). Не менее ценной является методическая возможность проводить наблюдения и эксперименты на животных, и особенно в тех случаях, когда их проведение на человеке запрещено из этических соображений. Возможность переноса на человека результатов, полученных на животных, чрезвычайно важна для понимания человеческого развития.

Культурная антропология и этнология. Предметом изучения культурной антропологии и этнологии являются надкультурные универсалии и межкультурные различия в поведении и переживании. Эти дисциплины позволяют, с одной стороны, проверить закономерности, выявленные в американо-европейской культурной среде, на других культурах (например, восточно-азиатской) и, с другой – благодаря расширению культурной среды выявить межкультурные различия, обусловливающие разное протекание процессов развития. Особое значение в последние годы приобретает изучение детского фольклора (субкультуры).

Социология и социальные дисциплины. Эти науки обретают свое значение для психологии развития как за счет определенных теоретических посылок (ролевая теория, теория социализации, теории образования установок и норм и т.д.), так и за счет анализа процессов социального взаимодействия в семье, школе, группе однолеток, а также за счет исследования социально-экономических условий развития.

Психологические дисциплины. Науки психологического цикла наиболее тесно связаны с психологией развития. Науки, объединенные названием «Общая психология», позволяют лучше понять психические процессы мотивации, эмоций, познания, научения и т.д. Педагогическая психология замыкает психологию развития на педагогическую практику, процессы обучения и воспитания. Клиническая (медицинская) психология помогает понять развитие детей с нарушениями различных сторон психики и смыкается с психологией развития по линиям детской психотерапии, психопрофилактики, психогигиены. Психодиагностика идет рука об руку с психологией развития в области адаптации и применения диагностических методик в сравнительном анализе интеллектуального, личностного и т.д. развития и для определения возрастных норм развития. Можно обнаружить связи психологии развития с психологией творчества и эвристических процессов (по линии одаренных и опережающих норму развития детей); психологией индивидуальных различий и др. В последние годы нарастает объем взаимодействия психологии развития с патопсихологией (олигофренопсихология, детские неврозы) и дефектологией (работа со слабослышащими и слабовидящими детьми, детьми с задержками психического развития и т.д.).

Можно обнаружить сращивание психологии развития с психогенетикой, психолингвистикой, психосемиотикой, этнопсихологией, демографией, философией и др. Почти все прогрессивные и интересные работы в психологии развития, как правило, выполняются на стыке дисциплин.

За длительный период своего существования психология развития ассимилировала общепсихологические методы наблюдения и эксперимента, применяя их к исследованию развития человека на разных возрастных ступенях.

Наблюдение, как мы уже знаем, – преднамеренное, систематическое и целенаправленное восприятие внешнего поведения человека с целью его последующего анализа и объяснения. В психологии развития это один из первых и доступнейших методов, особенно необходимый при исследовании детей на ранних этапах развития, когда у испытуемых невозможно взять словесный отчет и проведение любой экспериментальной процедуры затруднено. И хотя наблюдение представляется несложным методом, при правильной организации оно дает возможность собрать факты естественного поведения человека. При наблюдении человек не знает, что за ним кто-то следит, и ведет себя естественно, именно поэтому наблюдение дает жизненно правдивые факты. Фиксируя поведение дошкольника в игре, в общении, школьника – на занятиях, подростка – в среде сверстников, взрослого – в профессиональной сфере и т.д., психолог получает данные о человеке как целостной личности и, следовательно, интеллект, память, эмоции, личностные особенности воспринимаются не изолированно, а в связях с действиями, высказываниями, поступками. Наблюдения позволяют системно анализировать психику развивающегося человека.

Ограниченность использования метода наблюдения связана с несколькими причинами. Во-первых, естественность и слитность в поведении человека социальных, физических, физиологических и психических процессов затрудняют понимание каждого из них в отдельности и препятствует вычленению главного, существенного. Во-вторых, наблюдение ограничивает вмешательство исследователя и не позволяет ему установить способность ребенка сделать что-то лучше, быстрее, успешнее, чем он сделал. В наблюдении психолог сам не должен вызывать явление, которое он хочет изучать. В-третьих, при наблюдении невозможно обеспечить повтор одного и того же факта без изменений. В-четвертых, наблюдение позволяет лишь фиксировать, но не формировать психические проявления. В детской психологии дело осложняется еще и тем, что фиксировать данные наблюдения психологу приходится в письменной форме, так как камеры, магнитофоны, любая аппаратура влияют на естественность поведения ребенка, поэтому анализ и обобщение данных затруднены (именно поэтому отдельным вопросом встает необходимость разработки и использования скрытой аппаратуры вроде знаменитого зеркала Гезелла). Здесь отчетливее всего обнаруживается серьезный недостаток метода наблюдения – трудно преодолимая субъективность. Так как в психологии и само наблюдение подвергается изучению, было установлено, что оно в большой степени зависит от личности наблюдателя, его индивидуально-психологических особенностей, установок и отношения к наблюдаемому, а также от его наблюдательности, внимательности. Чтобы сделать результаты наблюдения более достоверными и устойчивыми, приходится использовать не одного, а нескольких исследователей для наблюдения за одним и тем же фактом, что снижает экономичность метода. Наконец, в-пятых, наблюдение никогда не может быть единичным фактом, оно должно вестись систематично, с повторяемостью и большой выборкой испытуемых.

Поэтому существуют лонгитюдные (лонгитюдинальные) наблюдения, позволяющие проводить наблюдения за одним (или несколькими) испытуемым длительное время (в этом смысле беспрецедентными являются наблюдения А. Гезелла за 165 детьми в течение 12 лет). Подобную ценность имеют и дневниковые записи родителей, фиксирующие день за днем развитие одного ребенка, а исторические дневники, мемуарная и художественная литература позволяют глубже понять отношение к детям разных возрастов на разных исторических этапах.

Разновидностью наблюдения является самонаблюдение в форме словесного отчета о том, что видит, чувствует, переживает, проделывает человек – его лучше применять только к испытуемым, уже способным анализировать свой внутренний мир, понимать свои переживания, оценивать свои действия. Другим вариантом наблюдения является психологический анализ продуктов деятельности, успешно применяемый на всех возрастных ступенях. В этом случае изучается не процесс деятельности, а ее результат (детские рисунки и поделки, дневники и стихи подростков, рукописи, конструкции, художественные произведения взрослых и пр.). Часто психологи пользуются методом обобщения независимых характеристик, полученных при наблюдении личности в различных видах деятельности.

Чаще всего наблюдение входит составной частью в экспериментальные психологические исследования. В частности, это может быть сделано в форме биографического метода. В качестве самостоятельного метода наблюдение особой ценности не представляет, за исключением редких случаев использования его в отношении младенцев и неговорящих детей раннего возраста.

Уже более 100 лет в психологии действуют экспериментальные методы, предполагающие активное вмешательство исследователя в деятельность испытуемого с целью создания условий, в которых выявляется искомый психологический факт. Напомню, что первые экспериментальные методики были разработаны именно для детей.

От наблюдения эксперимент отличается 4 особенностями:

в эксперименте исследователь сам вызывает изучаемое им явление, а наблюдатель не может активно вмешиваться в наблюдаемые ситуации;
экспериментатор может варьировать, изменять условия протекания и проявления изучаемого процесса;
в эксперименте возможно попеременное исключение отдельных условий (переменных), чтобы установить закономерные связи, определяющие изучаемый процесс;
эксперимент позволяет варьировать также и количественное соотношение условий, допускает математическую обработку полученных в исследовании данных.

В психологии развития успешно применяются оба традиционных вида эксперимента – естественный и лабораторный, а большинство исследований развития включает констатирующую и формирующую форму эксперимента. В констатирующем эксперименте выявляются определенные психологические особенности и уровни развития соответствующего психического качества или свойства. Все же большее значение в психологии развития приобретает формирующий эксперимент (который может иметь обучающий или воспитывающий характер). Формирующий эксперимент предполагает целенаправленные воздействия на испытуемого с целью создания, выработки определенных качеств, умений. Фактически, это развивающий метод в условиях специально созданного экспериментального педагогического процесса. В известном смысле подобные же задачи решаются в тренингах, которые адаптируются или специально разрабатываются для детей разных возрастов (например, тренинг личностного роста для подростков, тренинг общения для школьников, психогимнастика для дошкольников и т.п.), и коррекционных системах.

В качестве разновидностей объективных экспериментальных методов психологии выступают близнецовый метод, социометрия, анализ результатов деятельности, моделирование, анкетирование и тестирование (с целью диагностики или прогноза).

Большинство перечисленных методов является исследовательскими. Они позволяют в качестве результата получить нечто новое (факты, закономерности, механизмы психических процессов). Но иногда в психологии требуется сравнить какие-то параметры личности, деятельности человека с некоторыми имеющимися стандартами, нормативами, т.е. преследуется цель испытания. Тогда речь идет о диагностике, в которой широко используется тестирование – краткое, стандартизованное, обычно ограниченное во времени испытание, предназначенное для установления в сравниваемых величинах индивидуальных различий.

Достоинства экспериментального метода несомненны. Он позволяет психологу:

не выжидать, когда исследуемая особенность проявится в деятельности испытуемого, а самому создать условия ее максимального проявления;
повторить опыт необходимое число раз (для этого существуют разные формы одного и того же теста, например, несколько форм 16-PF Кэттелла, формы А-В-С Айзенка и т.д.);
выявленная особенность может быть замерена у разных детей в тех же условиях и у одного ребенка в разных условиях, что повышает надежность полученных данных;
эксперимент удобнее в плане стандартизации полученных материалов, их количественного обсчета.

Вместе с тем и у эксперимента есть ряд недостатков:

любой эксперимент всегда ограничен определенным набором действий, задач, ответов и поэтому никогда не дает повода для широких обобщений в плане целостного представления о развивающемся человеке;
эксперимент – это всегда только срез с деятельности, личности ребенка в данный конкретный момент, поэтому он требует обязательного повторения.

Кроме принципов, на становление психологии развития влияло формирование ее категориального строя, т.е. тех постоянных проблем (инвариант), которые составляют ее предмет и содержание.

В настоящее время выделяют несколько основных категорий психологической науки: мотив, образ, деятельность, личность, общение, переживание. Необходимо подчеркнуть, что эти категории являются общими для всех областей психологии, в том числе и для психологии развития. Естественно, что в разных сферах и разных школах эти категории имели неодинаковое значение, однако всегда, так или иначе, присутствовали в психологических концепциях.

Психология развития изучает прежде всего генезис, динамику становления образа, мотива, деятельности у детей и у разных народов. Таким образом, выделяются различные стороны психического развития – развитие личности, интеллекта, социальное развитие, которые имеют свои этапы и закономерности, ставшие предметом исследования многих известных психологов – В. Штерна, Ж. Пиаже, Л.С. Выготского, П.П. Блонского и др.

Одной из первых в психологии появилась категория образа, которая стала ведущей при изучении познания. Еще в античности ученые изучали, как формируется у человека образ мира; впоследствии в центре внимания психологов оказался образ себя, его содержание и структура. Если в первых психологических теориях образ себя рассматривался преимущественно как одна из областей сознания, то в современной науке «Образ-Я» стал одним из ведущих понятий психологии личности.

Образ предмета рассматривался многими учеными как сигнал, на основе которого зарождается и начинает функционировать рефлекс, поведение человека. Изучая процесс формирования представления об окружающей действительности, И.М. Сеченов пришел к выводу о том, что образ тесно связан с движением и регулирует деятельность человека. Он доказывал, что психическое развитие происходит путем интериоризации – перехода внешних образов и действий во внутренние, которые, постепенно свертываясь и автоматизируясь, образуют психические качества человека. Так, мысль является интериоризацией отношений между предметами, а самооценка – интериоризацией норм поведения.

Образ как сенсорная основа мысли был незыблемым постулатом для ученых, которые рассматривали психику в качестве сенсорной мозаики, состоящей из ощущений и представлений. Безобразный характер мышления стал в начале XX в. одним из важнейших открытий Вюрцбургской школы. Образ как основа восприятия, обладающая целостным и системным характером, стал ведущей категорией в гештальтпсихологии.

Рассматривая генезис гештальтов, ученые пришли к выводу, что элементы поля объединяются в структуру в зависимости от таких отношений, как близость, сходство, замкнутость, симметричность. Существует и ряд других факторов, от которых зависят совершенство и устойчивость фигуры или структурного объединения – ритмичность в построении рядов, общность света и цвета и т.д. Действие всех этих факторов подчиняется основному закону, названному Вертгеймером законом прегнантности (законом «хорошей» формы), который интерпретируется как стремление (даже на уровне электрохимических процессов коры мозга) к простым и четким формам, несложным и устойчивым состояниям.

Изучая процесс развития образов, ученые замечали, что основные свойства восприятия: константность, правильность, осмысленность появляются постепенно, с вызреванием гештальтов. Эти данные привели гештальтпсихологов к выводу о том, что ведущим психическим процессом, который фактически определяет уровень развития психики ребенка, является восприятие. Именно от того, как воспринимает ребенок мир, доказывали ученые, зависят его поведение и понимание ситуации.

Исследования развития восприятия у детей, которые проводились в лаборатории Коффки, показали, что ребенок рождается с набором смутных и не очень адекватных образов внешнего мира. Постепенно эти образы дифференцируются и становятся все более точными. Так, при рождении у детей есть смутный образ человека, в гештальт которого входят его голос, лицо, волосы, характерные движения. Поэтому маленький ребенок (одного-двух месяцев) может не узнать даже близкого взрослого, если он резко изменит прическу или заменит привычную одежду совершенно незнакомой. Однако уже к концу первого полугодия этот смутный образ дробится, превращаясь в ряд четких образов: образ лица, в котором выделяются как отдельные гештальты глаза, рот, волосы; образы голоса, тела и т.п.

Исследования Коффки показали, что так же развивается восприятие цвета. Вначале дети воспринимают окружающее только как окрашенное или неокрашенное, без различения цветов. При этом неокрашенное воспринимается как фон, а окрашенное – как фигура. Постепенно окрашенное делится на теплое и холодное, а в окружающем дети выделяют уже несколько наборов «фигура – фон». Это неокрашенное-окрашенное теплое, неокрашенное-окрашенное холодное, которые воспринимаются как несколько разных образов. Например: окрашенное холодное (фон) – окрашенное теплое (фигура) или окрашенное теплое (фон) – окрашенное холодное (фигура). Таким образом, единый прежде гештальт превращается в четыре, уже более точно отражающие цвет. Со временем и эти образы дробятся, так как в теплом и холодном выделяются несколько цветов. Этот процесс происходит в течение длительного времени, пока, наконец, ребенок не начинает правильно воспринимать все цвета. На основании этих экспериментальных данных Коффка пришел к выводу, что в развитии восприятия большую роль играет сочетание фигуры и фона, на котором демонстрируется данный предмет.

Он доказывал, что развитие цветового зрения основывается на контрасте при восприятии сочетания «фигура – фон» и сформулировал один из законов восприятия, который был назван трансдукция. Этот закон утверждал, что дети воспринимают не сами цвета, а их отношения. Так, в опыте Коффки детям предлагалось найти конфетку, которая была в одной из двух прикрытых цветной картонкой чашек. Конфетка всегда лежала в чашке, которая была закрыта темно-серой картонкой, в то время как под черной – конфетки никогда не было. В контрольном эксперименте детям надо было выбрать не между черной и темно-серой крышкой, как они привыкли, а между темно-серой и светло-серой. Если бы они воспринимали чистый цвет, они выбрали бы привычную темно-серую крышку, однако дети выбирали светло-серую, так как ориентировались не на чистый цвет, а на соотношение цветов, выбирая более светлый оттенок. Аналогичный опыт был проведен и с животными (курами), которые также воспринимали только сочетания цветов, а не сам цвет.

Исследованием развития образов у детей занимался еще один представитель этой школы – Г. Фолькельт. Особое внимание он уделял изучению детских рисунков. Большой интерес представляют его эксперименты по исследованию рисования геометрических фигур детьми разного возраста. Так, конус четырех-пятилетние дети изображали расположенными рядом кругом и треугольником. Фолькельт объяснял это тем, что у них еще нет адекватного данной фигуре образа, а потому в рисунке они пользуются двумя похожими гештальтами. Со временем происходит интеграция и уточнение гештальтов, благодаря чему дети начинают рисовать не только плоскостные, но и объемные фигуры. Фолькельт проводил также сравнительный анализ рисунков тех предметов, которые дети видели, и тех, которые они не видели, а только ощупывали. Оказалось, что в том случае, когда дети ощупывали, например, закрытый платком кактус, они рисовали только колючки, передавая свое общее ощущение от предмета, а не его форму. Происходило, как и доказывали гештальтпсихологи, схватывание целостного образа предмета, его «хорошей» формы, а затем «просветление» и дифференциация. Эти исследования гештальтпсихологов имели большое значение для отечественных работ по исследованию зрительного восприятия и привели психологов этой школы (А.В. Запорожца, Л.А. Венгера) к мысли о том, что существуют определенные образы – сенсорные эталоны, которые лежат в основе восприятия и узнавания предметов.

Такой же переход от схватывания общей ситуации к ее дифференциации происходит и в интеллектуальном развитии, доказывал В. Келер. Объясняя феномен инсайта (озарения), он показал, что в тот момент, когда явления рассматриваются под другим углом зрения, они приобретают новую функцию. Соединение предметов в новых сочетаниях, связанных с их новыми функциями, ведет к образованию нового гештальта, осознание которого составляет суть мышления. Келер называл этот процесс «переструктурированием гештальта» и считал, что такое переструктурирование происходит мгновенно и зависит не от прошлого опыта субъекта, а только от способа расположения предметов в поле. Именно это «переструктурирование» и происходит в момент инсайта.

Доказывая универсальность открытого им механизма решения задач, Келер провел серию экспериментов по исследованию процесса мышления у детей. Он создавал для детей проблемные ситуации; например, им предлагалось достать машинку, которая стояла высоко на шкафу. Для этого надо было использовать разные предметы – лесенку, ящик или стул. Оказалось, что если в комнате была лестница, дети быстро решали предложенную задачу. Сложнее было догадаться использовать ящик, но наибольшие затруднения вызывал вариант, когда не было других предметов в комнате, кроме стула, который надо было отодвинуть от стола и использовать как подставку. Келер объяснял эти результаты тем, что лестница с самого начала осознается функционально как предмет, помогающий достать что-то, расположенное высоко. Поэтому ее включение в гештальт со шкафом не представляет для ребенка трудности. Включение ящика уже нуждается в некоторой перестановке, так как он может осознаваться в нескольких функциях. Что же касается стула, то он осознается ребенком не сам по себе, но уже включенным в другой гештальт – со столом, с которым он представляется ребенку единым целым. Поэтому для решения данной задачи детям надо сначала разбить прежде целостный образ (стол – стул) на два, а затем уже стул соединить со шкафом в новый образ, осознав его новую функциональную роль. Вот почему этот вариант является самым сложным для решения.

Данные эксперименты, доказывая универсальность инсайта, раскрывали, с точки зрения Келера, общее направление психического развития и роль обучения в этом процессе. Доказывая основное положение этой школы о том, что психическое развитие связано с ростом числа гештальтов и их дифференциацией, т.е. с переходом от схватывания общей ситуации к ее дифференциации и формированию нового, более адекватного ситуации гештальта, он раскрывал условия, способствующие этому переходу. Такое развитие, считал Келер, происходит как внезапно, так и в процессе обучения, которое также ведет к образованию новой структуры и, следовательно, к иному восприятию и осознанию ситуации. При определенных условиях обучение может способствовать развитию мышления, причем это связано не с организацией поисковой активности ребенка по типу проб и ошибок, а с созданием условий, способствующих инсайту. Таким образом опыты Келера доказывали мгновенный, а не протяженный во времени характер мышления, в основе которого лежит инсайт. Несколько позже К. Бюлер, который пришел к аналогичному выводу, назвал этот феномен «ага-переживание», подчеркивая его внезапность и одномоментность. К подобным же выводам о роли инсайта в переструктурировании прежних образов при решении задач пришел и Вертгеймер, который исследовал процесс творческого мышления у детей и взрослых.

Работы по генезису восприятия и мышления в гештальтпсихо-логии продемонстрировали взаимосвязь чувственного и умственного образов. Изучение этой связи, так же как и сочетания умственного образа и слова, было и остается одной из важнейших задач психологии. Достаточно сказать, что такие великие ученые, как А.А. Потебня, Л.С. Выготский, Ж. Пиаже, Д. Брунер и другие, посвятили наиболее значительные труды исследованию именно этой проблемы.

И чувственный, и умственный образы входят в содержание сознания, поэтому их совокупность можно рассматривать как некий аналог философской категории «сознание». Однако для психологии значимым является и вопрос о степени осознанности образов, так как бессознательное и надсознательное играют не менее важную роль, чем сознание.

Ж. Пиаже, говоря о генезисе образов окружающего мира, пришел к выводу, что психическое развитие связано с интериоризацией, так как первые мыслительные операции – внешние, сенсомоторные – впоследствии переходят во внутренний план, превращаясь в логические, собственно мыслительные операции. Он описал и главное свойство этих операций – их обратимость. Характеризуя понятие обратимости, Пиаже приводил в качестве примера арифметические действия – сложение и вычитание, умножение и деление, которые могут быть прочитаны как слева направо, так и справа налево.

Изучение процесса развития образов привело Д. Брунера к выводу, что восприятие селективно и может искажаться под действием внутренних мотивов, целей, установок или защитных механизмов. Так, чем большую ценность приписывают дети определенным предметам, тем большей кажется их физическая величина. Он также показал, что в ситуации фрустрации даже нейтральные слова часто воспринимаются детьми как тревожные и угрожающие, отсюда их неадекватно-агрессивное поведение в подобных случаях. На основе этих исследований Брунер ввел термин социальное восприятие, подчеркивая зависимость восприятия от социального опыта детей.

Анализируя структуру восприятия, Брунер выделил в нем три компонента: представления об окружающем мире в форме действий, в форме образов и в форме слов (языковая форма). С позиций созданной им теории перцептивных гипотез все познавательные процессы являются процессами категоризации, т.е. предметы окружающего мира объединяются друг с другом на основе усвоенных детьми правил объединения (категорий). При объединении последовательно возникают гипотезы о том, какие качества служат основой для объединения данных предметов и есть ли эти качества у всех данных предметов. Таким образом, овладение понятийным мышлением происходит по мере узнавания того, какие свойства среды наиболее значимы для группировки объектов в определенные классы.

Еще одной, весьма существенной для психологии развития, проблемой стало изучение генезиса деятельности. Говоря о категории деятельности, необходимо помнить о том, что в психологии рассматривается и внешняя деятельность (поведение), и внутренняя, прежде всего мыслительная, деятельность. На первых этапах развития психологии ученые не подвергали сомнению положение о том, что поведение – такое же психологическое понятие, как мышление. Однако со временем психологи, как уже говорилось выше, начали отождествлять психику только с сознанием, а все внешние проявления активности выводили за рамки собственно психического. На долю психологических исследований оставалось изучение только внутренней, умственной деятельности, что мешало развитию объективных методов исследования психики и экспериментальной психологии.

В середине прошлого века английский психолог Г. Спенсер впервые заявил, что предметом психологии являются ассоциации между внутренним и внешним, т.е. между сознанием и поведением. Таким образом, было не только зафиксировано уникальное положение психологии, но и узаконен статус внешней деятельности в качестве психологической категории. В современной психологии существует несколько школ, которые считают категорию деятельности ведущей – это и бихевиоризм, и отечественная психология, в которой теория деятельности занимает одно из центральных мест. Изучение внутренней и внешней деятельности, их взаимосвязи и взаимопереходов – одна из центральных проблем психологии развития.

Экспериментальное исследование условий, способствующих или препятствующих формированию новых видов деятельности, т.е. образованию связей между стимулами и реакциями, было в центре внимания Э. Торндайка, стоявшего у истоков бихевиористского направления. Он изобрел специальные «проблемные ящики», которые представляли собой экспериментальные устройства различной степени сложности. Животное, помещенное в такой ящик, должно было, преодолевая различные препятствия, самостоятельно найти выход. Опыты ставились в основном над кошками, реже – над собаками и низшими обезьянами. Позже были сконструированы специальные устройства для детей. Помещенное в ящик животное могло выйти из него и получить подкормку, лишь приведя в действие специальное устройство – нажав на пружину, потянув за петлю.

Поведение животных было однотипным. Они совершали множество беспорядочных движений – бросались в разные стороны, царапали ящик, кусали его и т.п., пока одно из движений случайно не оказывалось удачным. При последующих пробах число бесполезных движений уменьшалось, животному требовалось все меньше и меньше времени, чтобы найти выход, пока оно не начинало действовать безошибочно. Ход опытов и результаты изображались графически в виде кривых, где на оси абсцисс отмечались повторные пробы, а на оси ординат – затраченное время (в минутах). Полученная кривая (Торндайк назвал ее кривой научения) дала основание утверждать, что животное действует методом проб и ошибок. Это рассматривалось как общая закономерность поведения, которая, как считал Торндайк, была подтверждена и проводимыми им опытами на детях.

В своих дальнейших работах Торндайк сосредоточился на изучении зависимости научения от таких факторов, как поощрение и наказание. На основе полученных материалов он вывел основные законы научения:

Закон повторяемости (упражняемости). Его суть в том, что чем чаще повторяется связь между стимулом и реакцией, тем быстрее она закрепляется и тем она прочнее. Согласно этому закону, реакция на ситуацию связывается с этой ситуацией пропорционально частоте, силе и длительности повторения связей.
Закон эффекта, в котором утверждается, что из нескольких реакций на одну и ту же ситуацию, при прочих равных условиях, более прочно связываются с ситуацией те, которые вызывают чувство удовлетворения. Позднее этот закон был модифицирован, так как оказалось, что для ребенка важен результат любой его деятельности, т.е. в конце выучиваемой реакции обязательно должно быть подкрепление, неважно, положительное или отрицательное.
Закон готовности, суть которого в том, что образование новых связей зависит от состояния субъекта.
Закон ассоциативного сдвига, заключающийся в том, что если при одновременном появлении двух раздражителей один из них вызывает позитивную реакцию, то и другой приобретает способность вызывать ту же самую реакцию. Иными словами, нейтральный стимул, связанный по ассоциации со значимым, тоже начинает вызывать нужное поведение.

Торндайк выделил также дополнительные условия успешности научения – легкость различения стимула и реакции и осознание ребенком связи между ними.

Данные, полученные Торндайком, привели его к выводу, что обучение путем проб и ошибок происходит при формировании не только двигательных актов, но и интеллектуальных, т.е. он, как и Сеченов, доказывал, что психические процессы являются интериоризованными внешними реакциями.

Изучение развития сложных форм поведения было в центре научных интересов и другого представителя школы бихевиоризма – Б. Скиннера. Он стремился понять причины поведения и научиться им управлять. Исходя из представления о том, что не только умения, но и знания представляют собой вариации поведения, Скиннер ввел его особый вид – оперантное поведение. Он считал, что психика человека основана на рефлексах разного рода и разной степени сложности. Сравнивая свой подход к формированию рефлексов с подходом Павлова, он подчеркивал существенные различия между ними. Условный рефлекс, формируемый в экспериментах Павлова, он называл стимульным поведением, так как его формирование связано с ассоциацией между разными стимулами и не зависит от собственной активности субъекта. Так, собаке по звонку всегда дается мясо, независимо от того, что она в этот момент делает. Таким образом возникает ассоциация между мясом и звонком, в ответ на который наблюдается слюноотделение. Однако, подчеркивал Скиннер, такая реакция быстро формируется, но и быстро исчезает без подкрепления, она не может быть основой постоянного поведения субъекта.

В противовес этому подходу при оперантном обучении подкрепляется только поведение, операции, которые совершает субъект в данный момент. Большое значение имеет и тот факт, что сложная реакция при этом разбивается на ряд простых, следующих друг за другом и приводящих к нужной цели. Так, при обучении голубя сложной реакции (выходу из клетки при помощи нажатия клювом на рычаг), Скиннер подкреплял каждое движение голубя в нужном направлении, добиваясь того, что в конце концов голубь безошибочно выполнял эту сложную операцию. Данный подход к формированию нужной реакции имел большие преимущества по сравнению с традиционным. Прежде всего, это поведение было намного устойчивей, способность к нему очень медленно угасала даже при отсутствии подкрепления. Скиннер обратил внимание на то, что даже одноразовое подкрепление может иметь значительный эффект, так как устанавливается хотя бы случайная связь между реакцией и появлением стимула. Если стимул был значимым для индивида, он будет пытаться повторить реакцию, которая принесла ему успех. Такое поведение Скиннер называл суеверным, указывая на его значительную распространенность.

Не меньшее значение имеет и тот факт, что обучение при оперантном обусловливании идет быстрее и проще. Это связано с тем, что экспериментатор имеет возможность наблюдать не только за конечным результатом (продуктом), но и за процессом выполнения действия (ведь оно разложено на составляющие, реализуемые в заданной последовательности). Фактически происходит экстериоризация не только исполнения, но также ориентировки и контроля за действием, а что особенно важно, такой подход возможен при обучении не только определенным навыкам, но и знаниям. Разработанный Скиннером метод программного обучения позволял оптимизировать учебный процесс, разработать корректирующие программы для неуспевающих и умственно отсталых детей. Эти программы имели огромные преимущества перед традиционными программами обучения, так как давали учителю возможность мгновенно заметить ошибку учащегося, проконтролировать и, в случае необходимости, исправить процесс решения задачи. Кроме того, эффективность и безошибочность выполнения повышали мотивацию учения, активность учащихся, а также позволяли индивидуализировать процесс обучения в зависимости от темпа усвоения знания. Однако у этих программ был и существенный недостаток. Экстериоризация, играющая положительную роль в начале обучения, тормозит развитие свернутых, умственных действий, мешает интериоризовать и свернуть развернутую педагогом схему решения задачи.

Исследование динамики развития познавательных процессов и поведения детей показали огромную роль общения в становлении их психики. Слова о том, что человек – существо социальное, т. е. не может существовать вне общения с другими, принадлежат Аристотелю. С течением времени психология получала все больше данных о важнейшей роли других людей в развитии психики, в формировании представлений о себе и о мире. С развитием социальной психологии началось серьезное изучение взаимного общения взрослых людей, особенно принадлежащих к разным нациям, культурам; исследовались особенности массовых коммуникаций. Были выделены разные стороны общения (коммуникативная, перцептивная, интерактивная), изучены его структура и динамика. Анализ направления развития психологии показывает, что значение этой категории и доля исследований, посвященных различным проблемам общения, будут и дальше возрастать.

В возрастной психологии огромная роль взрослого и отношений «взрослый – ребенок» стала одной из аксиом, указывающей на то, что в изоляции полноценное психическое развитие ребенка невозможно. Изучается также роль общения в процессе инкультурации детей, овладения ими нормами и правилами поведения, принятыми в данной социальной группе, значимыми для нее установками и ценностными ориентациями.

Одним из первых о роли общения в процессе социализации детей заговорил Д.М. Болдуин, подчеркивавший, что межличностное общение представляет собой важнейший фактор становления человеческой психики. О значении общения и роли взрослого как транслятора культурных норм писали также многие психоаналитики, прежде всего Э. Эриксон. Процесс личностного становления он называл процессом формирования идентичности, подчеркивая важность сохранения и поддержания цельности личности, цельности Эго, которое является главным фактором устойчивости к неврозам. Он выделил три части в структуре идентичности:

соматическую идентичность, проявляющуюся в том, что организм стремится сохранить свою целостность при взаимодействии с внешним миром,
личностную идентичность, которая интегрирует внешний и внутренний опыт человека,
социальную идентичность, которая заключается в совместном создании и поддержании людьми определенного порядка, стабильности.

Общение оказывает значительное влияние на развитие всех видов идентичности, особенно социальной. Рассматривая роль среды, культуры и социального окружения ребенка, Эриксон делал акцент на отношениях ребенка и семьи, а более конкретно, на отношениях «ребенок – мать». В то же время он подчеркивал, что на формирование социальной идентичности влияют не только родители и близкие ребенку люди, но и друзья, работа, общество в целом. Большое значение придавал Эриксон внешней стабильности системы, в которой живет человек, так как нарушение этой стабильности, изменение ориентиров, социальных норм и ценностей также нарушает идентичность и обесценивает жизнь человека. Он считал «врожденные влечения» человека отрывками стремлений, которые собираются, приобретают значение и организуются в детском возрасте. Удлинение периода детства как раз и связано с необходимостью социализации детей. Поэтому Эриксон доказывал, что «инстинктивное вооружение» (сексуальное и агрессивное) у человека гораздо подвижнее и пластичнее, чем у животных. Организация и направление развития этих врожденных влечений связаны с методами воспитания и образования, которые изменяются от культуры к культуре и предопределяются традициями. Иначе говоря, каждое общество вырабатывает свои институты социализации, для того чтобы помочь детям с различными индивидуальными качествами стать полноценными членами данной социальной группы.

Развитие общения взрослых и детей было в центре внимания М.И.Лисиной и ее сотрудников. Были выделены несколько этапов в этом процессе в течение первых семи лет жизни детей, а также критерии их сформированности и те новообразования в структуре личности и интеллекта, которые напрямую связаны с тем или иным этапом общения. В этой концепции общение рассматривается как условие и один из главных факторов психического и личностного развития ребенка, оно обеспечивает усвоение им общественно-исторического опыта человечества. Развитие общения со взрослым происходит как смена четырех качественных ступеней:

ситуативно-личностное общение – генетически первая форма общения ребенка со взрослым (она характерна для детей первого полугодия жизни);
ситуативно-деловое общение – вторая по времени возникновения форма общения детей, которая характерна для детей раннего возраста;
внеситуативно-познавательное общение, возникающее в дошкольном возрасте;
внеситуативно-личностное общение со взрослым, которое возникает во второй половине дошкольного периода.

В процессе развития общения изменяется и его мотивация. В соответствии с названными выше ступенями были выделены следующие мотивы общения детей:

потребность в доброжелательном внимании (2-6 месяцев);
потребность в сотрудничестве (6 месяцев – 3 года);
потребность в уважительном отношении взрослого (3-5 лет);
потребность во взаимопонимании и сопереживании (5-7 лет).

Как показали исследования М. И. Лисиной и А. Рузской, несколько иная мотивация присутствует при общении со сверстниками:

потребность в участии в играх сверстников, их внимании и доброжелательности (2-4 года);
потребность в сотрудничестве и признании сверстниками (4-6 лет);
потребность в сопереживании и взаимопонимании (старший дошкольный возраст).

В работах А.С. Залужного и С.С. Моложавого, которые исследовали динамику и этапы развития детских коллективов, внутри-групповую дифференциацию, виды лидерства в детских коллективах, было показано, что на рост организованности и увеличение времени существования коллектива влияют эндои экзогенные факторы. Под экзогенными факторами понималось любое воздействие среды, а под эндогенными – поведение отдельных членов коллектива. Одним из наиболее значимых внутренних факторов, как показали исследования А.С. Залужного и А.Б. Залкинда, является феномен лидерства. Лидерству в детских группах и групповой дифференциации было посвящено много экспериментальных работ, причем было показано, что лидеры не только организуют коллектив, но и помогают направить избыток энергии группы в нужное русло.

По мере развития коллектива происходит выделение лидера, или вожака, центра, группирующегося вокруг этого вожака, и выпадающих из группы детей. По мнению ученых, непопулярные дети – это либо дезорганизаторы, мешающие работе других, либо пассивные дети, занимающиеся какой-либо посторонней деятельностью. Залкинд и Залужный разрабатывали методы коррекции общения детей, считая, что активные дети-дезорганизаторы должны помещаться в группы более старших и сильных ребят, а изолированные, тревожные дети – в группы младших, где они могут проявить свои способности и даже стать лидерами. Залкинд подчеркивал, что все дети должны пройти через школу лидерства, особенно это важно в подростковом возрасте, так как помогает нейтрализовать негативные последствия полового созревания.

Таким образом, в работах ученых разных направлений было показано значение общения для развития личности детей, усвоения ими норм и правил того социума, в котором они живут, своей культуры. Однако общение необходимо и для полноценного интеллектуального развития детей, становления их мышления и речи, что также было доказано многими психологами.

Говоря о том, что существуют натуральные и высшие, т.е. культурно обусловленные, психические функции, Л.С. Выготский пришел к выводу, что главное различие между ними состоит в уровне произвольности. В отличие от натуральных психических процессов, которые не поддаются регуляции со стороны человека, высшими психическими функциями люди могут сознательно управлять. Эта регуляция связана с опосредованным характером высших психических функций, причем опосредуются они знаком, или стимулом-средством, X, который создает дополнительную связь между воздействующим стимулом S и реакцией R человека (как поведенческой, так и мыслительной).

В отличие от стимула-средства, который может быть изобретен самим ребенком (например, палочка вместо градусника), знаки не изобретаются детьми, а приобретаются ими в общении со взрослыми. Таким образом, знак появляется вначале во внешнем плане, в плане общения, а затем переходит во внутренний план, план сознания. Выготский писал, что каждая высшая психическая функция появляется на сцене дважды: один раз как внешняя, интерпсихическая, а другой – как внутренняя, интрапсихическая.

Знаки, будучи продуктом общественного развития, несут на себе отпечаток культуры того социума, в котором растет ребенок. Дети усваивают знаки в процессе общения и начинают использовать их для управления своей внутренней психической жизнью. Благодаря интериоризации знаков у детей формируется знаковая функция сознания, осуществляется становление таких собственно человеческих психических процессов, как логическое мышление, воля, речь.

О значении общения, культуры для интеллектуального развития детей писал и Д. Брунер. На основе проведенных им кросс-культурных исследований Брунер дал определение интеллекта как результата усвоения ребенком выработанных в данной культуре «усилителей», т.е. способов, знаков, операций, помогающих ребенку справиться с решением стоящих перед ним задач. Успешность повышается за счет искусственного усиления двигательных, сенсорных и мыслительных возможностей человека. «Усилители» могут быть как реальные, технические, так и символические, причем разные культуры вырабатывают разные «усилители».

Не меньшее значение имеет в психологии категория мотива. Уже в первых психологических теориях ученые рассматривали источник активности, стремились найти причину, которая побуждает человека к движению, т.е. старались понять мотивы, которые лежат в основе нашего поведения. Были попытки найти материальное объяснение этим побуждениям, при этом мотивы связывались с движущимися атомами и «животными духами»; были и теории, основанные на нематериальности мотивов. Так, Платон говорил о страстной, или вожделеющей, душе, которая является носителем мотивов, а Лейбниц считал, что активность, побуждение к действию есть свойство души-монады. Однако, независимо от истолкования природы мотива, он, как правило, связывался с эмоциями и был одной из главных проблем для всех психологов. Поэтому естественно, что и в современной психологии понятие мотива (потребности, влечения, стремления) стало ведущей категорией практически для всех психологических школ.

Отечественной психологии ученые подчеркивали связь развития мотивов с процессом становления личности, ее социализацией. Раскрывая динамику формирования мотивов, превращения «знаемых» мотивов в «реально действующие», а также взаимосвязь мотивов и целей, А.Н. Леонтьев доказывал ведущую роль культуры, межличностного общения в сложном процессе восхождения от индивида к личности. О развитии мотивов, образующих направленность личности, писал С.Л. Рубинштейн, связь мотивации с отношениями, в которые вступают люди в процессе своего личностного развития, была изучена В.Н. Мясищевьш.

Изучение взаимосвязи генезиса мотивов и процесса становления личности было одной из центральных проблем и для гуманистической психологии. Говоря о структуре личности, А.Маслоу связывал ее с «пирамидой потребностей» человека, которая выглядит следующим образом:

физиологические потребности – пища, вода, сон и т.п.;
потребность в безопасности – стабильность, порядок;
потребность в любви и принадлежности – семья, дружба;
потребность в уважении – самоуважение, признание;
потребность в самоактуализации – развитие способностей.

Впоследствии, изучая развитие потребностей, Маслоу отказался от столь жесткой иерархии, объединив все потребности в два класса – потребности нужды (дефицита) и потребности развития (самоактуализации). Таким образом, он выделил два уровня существования человека – бытийный, ориентированный на личностный рост и самоактуализацию, и дефициентный, ориентированный на удовлетворение фрустрированных потребностей. В дальнейшем он выделил группы бытийных и дефициентных потребностей, а также ввел термин метамотивация для обозначения собственно бытийной мотивации, ведущей к личностному росту.

Ученый считал, что каждый человек рождается с определенным набором качеств, способностей, которые составляют сущность его «Я», его «Самости» и которые человеку необходимо осознать и проявить в своей жизни и деятельности. Именно осознанные стремления и мотивы, а не бессознательные инстинкты составляют суть человеческой личности, отличают человека от животных. Однако стремление к самоактуализации наталкивается на различные препятствия, на непонимание окружающих и собственные слабости, неуверенность в себе. Поэтому главным в личностном росте является осознание своих потребностей, особенно потребности в самоактуализации.

Одной из наиболее значимых концепций мотивации в психологии развития в последние годы стала теория привязанности, разработанная английским психологом и психиатром Д. Боулби. Работа с малолетними правонарушителями привела его к мысли о том, что основные проблемы, испытываемые ими в процессе социализации, объясняются нарушением общения с родителями, недостатком тепла и заботы в раннем возрасте. Его идея состояла в том, что в первые месяцы жизни устанавливается тесная эмоциональная связь между матерью и ребенком, которая не сводима ни к сексуальности, ни к инстинктивному поведению. Резкий разрыв этой связи приводит к серьезным нарушениям психического развития ребенка, прежде всего структуры его личности. Эти нарушения могут проявиться не сразу (в этом отличие описываемых Боулби явлений от госпитализма и сходных с ним форм отклонений), а значительно позднее, часто лишь в подростковом возрасте.

Боулби доказывал, что мать для маленького ребенка является надежной защитой, своеобразной базой, которую он время от времени покидает, стремясь исследовать окружающий мир. Однако эта исследовательская активность стабильна и адекватна в тех случаях, когда ребенок уверен, что он может в любой момент вернуться под защиту матери. Таким образом, главная цель формирования эмоциональной связи между ребенком и матерью – дать ребенку ощущение защищенности и безопасности. Именно тепло и ласка, исходящие от матери в первые годы жизни, важны для ребенка, подчеркивал Боулби, а не правильный уход и обучение, осуществляемые ею. Его исследования показали, что дети, имеющие тесный эмоциональный контакт с матерью, обладают более высоким уровнем познавательной активности, чем дети, которые росли в холодных семьях, или дети, потерявшие мать в дошкольном возрасте. Он также выявил тот факт, что у подростков, которые не имели устойчивой эмоциональной связи с матерью, чаще наблюдаются депрессии, формируются изменения структуры личности.

Работы Боулби, так же как исследования других психологов, доказывали тесную связь между мотивацией и переживаниями людей. Т.е. категория мотива тесно связана с категорией переживания, эмоционального отклика человека на явления внешнего мира, свои поступки и мысли. Еще Эпикур утверждал, что именно переживания направляют и регулируют поведение, в качестве таковых рассматривают их и современные психологи. Несмотря на то что проблема природы и динамики эмоциональных процессов не получила еще в психологии однозначного решения, сам факт важности эмоций и переживаний не только в регуляции активности, но и в присвоении знаний, идентификации с окружающим миром, в том числе и со значимыми людьми, не вызывает сомнения.

Доказательства прижизненности формирования основных переживаний были даны Д. Уотсоном в его экспериментах по формированию эмоций. Он экспериментально доказал, что можно сформировать реакцию страха в ответ на нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического тока. Естественно, ребенок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Однако в следующий раз он опять подходил к животному и получал удар током, поэтому на третий-четвертый раз у большинства детей появление кролика даже в отдалении от них вызывало эмоцию страха. После того как эта негативная эмоция закреплялась, Уотсон старался еще раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав интерес и любовь к кролику. В этом случае ребенку начинали показывать его, когда он ел что-то вкусное. Наличие этого важного первичного раздражителя было непременным условием формирования новой реакции. В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать, но так как кролик не приближался к ним, оставаясь вдалеке, в конце комнаты, а вкусная еда была рядом, ребенок быстро успокаивался и продолжал есть. После того как дети переставали реагировать плачем на появление в конце комнаты кролика, экспериментатор постепенно придвигал его все ближе и ближе к ребенку, одновременно добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать на кролика внимание и под конец спокойно реагировали, даже когда он располагался около их тарелки, брали его на руки и старались накормить чем-то вкусным. Таким образом, доказывал Уотсон, наши эмоции являются результатом наших привычек и могут кардинально изменяться в зависимости от обстоятельств.

Наблюдения Уотсона показали, что в том случае, если сформированная на кролика реакция страха не переделывалась на положительную, в дальнейшем сходное чувство страха возникало у детей при виде других покрытых мехом объектов. Исходя из этого, он стремился доказать, что у людей на основе условных рефлексов можно формировать по заданной программе стойкие аффективные комплексы. Более того, он считал, что открытые им факты доказывают возможность формирования определенной, строго заданной модели поведения у всех людей. Он писал: «Дайте мне сто детей одного возраста, и через определенное время я сформирую из них абсолютно одинаковых людей, с одинаковыми вкусами и поведением».

Решающую роль играют эмоции и в процессе социализации детей. Динамика вхождения в социальную действительность предполагает понимание особенностей этой действительности, принятие ее норм и ценностей в качестве собственных идеалов и установок. Однако, в отличие от социальной адаптации, социализация предполагает не только пассивное принятие неких норм и правил поведения, но и их активное использование, т.е. выработку определенных знаний и умений, адекватно применяемых человеком в данной социальной действительности. В качестве одной из важных образующих выступает национальная культура, положительное эмоциональное отношение к которой помогает людям формировать национальную идентичность. Этот аспект социализации, связанный с выработкой активной позиции, со стремлением самореализоваться в рамках конкретной социальной ситуации, вызывает наибольшие сложности.

Так как социализация фактически сводится к адекватной интериоризации внешних требований, превращению их в «субъективную реальность индивида», встает важнейший вопрос о психологических способах перевода этих требований во внутреннюю структуру личности. Одним из важнейших способов является эмоциональное опосредование, формирование эмоций (как положительных, так и отрицательных) по отношению к нормам, ценностям и правилам, принятым в обществе. Эти эмоции, в отличие от тех, которые возникают по отношению к жизненно важным для человека понятиям (пища, опасность и т.д.), могут быть названы социальными.

Большое значение социальным эмоциям придавал известный российский ученый Г.А. Шпет, в работах которого эта проблема приобрела современное звучание. Он считал, что не объективные связи и знания, а субъективные переживания определяют процесс отнесения себя к данному этносу или конкретной социальной группе. Поэтому при отвержении прежней группой субъект может «переменить свой народ», «войти в состав и дух другого народа», однако этот процесс требует длительного и упорного труда и времени. В том случае, если происходит только внешнее усвоение нового языка, культуры или норм поведения, человек остается маргиналом, так как для полной идентификации себя с новым социумом необходимо эмоциональное принятие тех объективных элементов, которые составляют содержание общественного сознания. Исследования Шпета привели его к выводу о том, что одним из главных компонентов ментальности является общность эмоциональных переживаний, отношений данного народа к определенным историческим и социальных объектам.

Социальные переживания вскрывают для людей смысл, придаваемый окружающему той социальной или национальной группой, в которую он входит. Такое приобщение ребенка к социальным переживаниям возникает под влиянием окружающих, которые и передают ему эмоциональные эталоны. Эмоциональные эталоны содержат определенные культурные знания, моральные и оценочные категории, стереотипы, адекватное эмоциональное отношение к которым оптимизирует процесс социализации. Сначала данные знания нейтральны для ребенка (так же как и для взрослого, входящего в новый социум), но затем постепенно приобретают эмоциональную насыщенность.

Исследование мотивационного и эмоционального развития детей, как уже было сказано, непосредственно связано с изучением становления их личности. Однако сама категория личности, в отличие от других, появилась в психологии сравнительно недавно, хотя вопросы о сущности человека, развитии его представления о себе и оценки себя ставились еще в античности. Однако в то время понятия личность и человек рассматривались как тождественные, не существовало и современных понятий личность, индивид и индивидуальность. На протяжении длительного времени, как уже отмечалось, основными в психологии были вопросы познания и категории образ и внутренняя, умственная деятельность оставались ведущими. Недаром известный ученый В. Вундт говорил о диктате «интеллектуализма» в психологии, противопоставляя свою волюнтаристскую психологию прежней, изучающей в основном «человека познающего», а не чувствующего. Лишь с появлением глубинной психологии именно личность стала одной из ведущих категорий и остается ею в современной психологии, в которой проблему личности, ее структуры и генезиса изучают различные школы (гуманистическая, бихевиоризм, отечественная психология).

В начале XX в. одним из немногих психологов, которые трактовали личность как интегративное целое, считая ее чрезвычайно важной категорией, был В.М. Бехтерев. Он ввел в психологию понятия индивид, индивидуальность и личность, считая, что индивид – это биологическая основа, над которой надстраивается социальная сфера личности. Изучая индивидуальные особенности, которые, по мнению Бехтерева, являются врожденными, он доказывал, что индивидуальная типология во многом предопределяет особенности личностного развития. К индивидуальным качествам он относил скорость дифференциации и генерализации сочетательных (условных) рефлексов, способности, интересы и склонности детей, устойчивость к групповому давлению.

Большое значение имели проведенные Бехтеревым исследования структуры личности (в которой он выделял пассивную и активную, сознательную и бессознательную части), их роли в различных видах деятельности и их взаимосвязи. Интересно, что, как и Фрейд, он отмечал доминирующую роль бессознательных мотивов во сне или при гипнозе и считал необходимым исследовать влияние опыта, приобретенного в это время, на сознательное поведение. Исследуя коррекцию отклоняющегося поведения, он исходил из ограниченности тех способов коррекции, которые во главу угла ставили положительное подкрепление желательного поведения и отрицательное подкрепление нежелательного. Он полагал, что любое подкрепление может зафиксировать реакцию. Избавиться от нежелательного поведения можно, только создав более сильный мотив, который вберет в себя всю энергию, затрачиваемую на нежелательное поведение. Таким образом, в психологии впервые появляются идеи о роли сублимации и канализации энергии в социально приемлемом русле, активно разрабатываемые впоследствии психоанализом.

В современной психологии выделяется несколько понятий, характеризующих духовный мир человека, его самосознание и ценности, особенности стремлений и отношения к внешнему миру. Каждое их них имеет специфическое значение, подчеркивающее определенный аспект в сложной картине внутреннего мира людей.

Понятие индивид предполагает отнесение человека к биологическому классу Homo sapiens. Индивидные свойства характеризуют то общее, что есть у всех людей, являются врожденными, а некоторые из них передаются по наследству. Сами по себе качества индивида не содержат психологические свойства, однако они необходимы для нормального развития психики, становления индивидуальных особенностей и качеств личности (например, кора больших полушарий необходима для развития познавательных процессов).

Индивидуальность определяется теми особыми чертами, которые присущи каждому конкретному человеку и отличают людей друг от друга. Индивидуальные особенности не наследуются, т.е. не передаются детям от родителей, но связаны со спецификой работы нервной системы и потому проявляются с самого рождения. Тесная связь индивидуальности с деятельностью мозга обусловливает и тот факт, что влияние социальной ситуации на формирование индивидуальных особенностей ограничено. Индивидуальные качества, конечно, развиваются в течение жизни, становясь все более выраженными, яркими. Поэтому маленькие дети больше походят друг на друга, чем подростки или взрослые люди. В то же время какие-то черты, не востребованные ситуацией, наоборот, затухают, какие-то частично изменяются. Однако полностью изменить индивидуальность человека невозможно.

Современная психология выделяет два уровня становления индивидуальности. Один из них – связанный с особенностями строения и динамики работы нервной системы, – представлен отдельными чертами или качествами, например скоростью переключения или ориентировки. Так как эти черты связаны, как было сказано, с динамикой, их назвали психодинамическими качествами. Латеральная организация мозга (доминирование правого или левого полушария) также влияет на развитие индивидуальности.

Однако важны не столько сами по себе эти черты, сколько их связь между собой, та диспозиция индивидуальных особенностей, которая складывается в определенный тип личности. Именно сочетание отдельных черт обеспечивает своеобразие поведения, общения и познания человека, которое проявляется в индивидуальном стиле жизни, присущем ему.

Понятие субъект связано, прежде всего, с пониманием того факта, что активность исходит именно от него, а не извне. Субъект как носитель активности сам выбирает направленность и объекты своей деятельности, так как источник энергии в нем самом, а не во внешнем мире. Окружение, психологическое «поле предметов» может лишь актуализировать ту или иную потребность, расширять способы ее удовлетворения.

Понятие личность подразумевает главным образом те качества, которые сформировались у человека под влиянием общения с окружающими, воздействия социальной ситуации. Так как все люди, не подвергшиеся искусственной изоляции в первые месяцы жизни (не дети – Маугли), испытывают влияние среды, то каждый человек является личностью в этом смысле, так как его индивидные предпосылки развития психики изменяются под воздействием культуры, социума.

Другой уровень развития личности подразумевает способность людей действовать на основании собственной мотивации даже в чрезвычайных обстоятельствах, делать разумный и осознанный выбор и преодолевать давление «поля», ситуации. Как правило, это происходит в тех случаях, когда требования среды вступают в противоречие с ведущей мотивацией человека, с его потребностью оставаться верным себе, своему призванию, самореализоваться.

Интерес к индивидуальным особенностям, отличающим людей друг от друга, возник еще в античности. К этому же периоду относятся первые теории, объясняющие природу темперамента (так была названа эта характеристика человека). Известные ученые Гиппократ и Гален разработали гуморальную концепцию, связывающую темперамент с различными соками организма – слизью, желтой и черной желчью и кровью. Нарушение гармоничного соотношения этих соков (акразия) приводит к доминированию одного из типов темперамента – флегматического, холерического, меланхолического или сангвинического. Впоследствии число типов индивидуальности было увеличено, но идея о том, что в основе темперамента должен лежать объективный и органический критерий, осталась неизмененной. В XIX и XX вв. появились новые концепции, связывающие темперамент с конституцией – строением черепа, чертами лица (Э. Кречмер) или пропорциями тела (У. Шелдон), т.е. размер лба или губ, рост и полнота человека связывались с определенными качествами – добротой или злобой, подвижностью или апатией. Хотя эти теории теперь имеют чисто историческое значение, некоторые стереотипы в восприятии людей, связанные с ними, остались в житейской психологии до настоящего времени.

Эксперименты И.П. Павлова выявили физиологические основы темперамента, связанные с работой нервной системы. Впоследствии труды других физиологов и психофизиологов позволили уточнить те динамические характеристики нервной системы, которые определяют особенности появления психологических черт. В то же время исследования В.Н. Мясищева, Б.М. Теплова, В.Л. Небылицына, Г. Айзенка, Г. Олпорта, Р. Кеттела и других психологов достоверно показали невозможность отождествить физиологические основы темперамента с психологической индивидуальностью, степенью активности, эмоциональности или быстротой реакции людей. Материалы этих многочисленных работ дали возможность выявить так называемые психодинамические качества, позволяющие соединить некоторые психофизиологические характеристики с психологическими чертами.

Одной из важнейших характеристик индивидуальности еще со времен античности считаются способности. Изначально они связывались с интеллектом и ораторским искусством, а также с быстротой усвоения материала. В XVII-XVIII вв. исследование способностей привело ученых к мысли о том, что возможен и другой подход к их определению. С точки зрения французских просветителей Дидро и Гельвеция, именно среда, обучение и воспитание, которые получает ребенок, определяют его судьбу, умственное и личностное развитие, социальный статус и успехи. Однако воздействие среды является не прямым, оно опосредовано когнитивными процессами, т.е. проявляется главным образом в том, что люди получают разную информацию, разное образование, у них формируются различные способности и, как следствие, отличные друг от друга стили жизни. При этом под способностями понималась возможность осуществить определенную деятельность. Таким образом, способности исследовались только в ходе выполнения конкретного задания и имели качественную характеристику – уровень выполнения. При этом совершенно не учитывались быстрота и легкость обучения, скорость переработки информации и другие параметры, которые характеризуют способности в современной психологии. Естественно, что при таком понимании Гельвеций пришел к выводу о том, что способности не являются врожденными, а приобретаются в процессе обучения.

Этот подход подкреплял концепцию Гельвеция о всеобщем равенстве людей, индивидуальные различия которых объясняются лишь разным социальным положением и воспитанием. Но он же приводил, как ни странно, к фатализму, поскольку человек воспринимался как игрушка судьбы, которая по своей прихоти, по воле случая может поместить его в ту или иную среду, определив его социальный статус и жизненный сценарий. Так, отрицание врожденных особенностей в концепции Гельвеция приводило в значительной степени и к отрицанию ответственности человека за свою судьбу.

Работы Дидро показали односторонность такого понимания чисто социальной природы способностей. Роль врожденных задатков в становлении способностей продемонстрировали и работы психологов и психофизиологов XIX-XX вв. В современной психологии при определении способностей учитываются два параметра – уровень выполнения деятельности, тесно связанный с социальной ситуацией, обучением, и темп обучения, скорость переработки информации, которая представляет собой психодинамическое качество, обусловленное врожденными задатками. Так как в деятельности детей, а тем более взрослого проявляются и скорость усвоения, и уровень знаний, то качество обучения и способности, как правило, диагностируются в процессе овладения деятельностью, по тому, насколько быстро и основательно осваивает человек способы ее организации и осуществления.

Психодинамические, природно обусловленные способности получили название текучих. Этот термин, использованный первоначально Д. Гилфордом и Р. Кеттелом, получил широкое распространение в психологии. Текучие способности связаны, прежде всего, с общим уровнем интеллекта, с умением отыскивать связи, выявлять отношения и зависимости. На их развитие оказывает влияние генетический фактор, так как темп их становления выше в ранние годы, а возрастное снижение может начаться сравнительно рано (в третьем десятилетии жизни). Более высокий, чем у сверстников, темп развития текучих способностей может обеспечить и большую продуктивность детей, диагностируемую как одаренность. Тем не менее, такая гетерохронность психического развития не является одаренностью в полном смысле этого слова, так как количественное опережение возрастных норм по отдельным психическим процессам не сопровождается качественными изменениями в структуре интеллекта. Выравнивание с возрастом темпа интеллектуального развития приводит к снижению и постепенному исчезновению признаков одаренности, чем часто и объясняется феномен «детей-вундеркиндов», не оправдавших в зрелом возрасте надежд, которые они подавали в детстве.

На основании текучих способностей формируются кристаллизованные, их развитие обусловлено культурой, к которой принадлежит человек, его активностью и интересами, а также уровнем его образования. Генетические факторы не оказывают на кристаллизованные способности непосредственного воздействия, а возрастное снижение может не проявляться до глубокой старости.

Выделение различных видов способностей связано и с той деятельностью, которую они организуют. Исходя из этого, различают общие способности, отвечающие требованиям не одной, а многих видов деятельности и отождествляемые, как правило, с интеллектом, и специальные способности, отвечающие более узкому кругу требований конкретной деятельности. Среди специальных способностей лучше всего изучены музыкальные и математические, проявляющиеся очень рано, часто еще в дошкольном возрасте. Таланты в художественной литературе, живописи, естественных науках проявляются позже, иногда уже в подростковом возрасте. Уровень и степень развития как общих, так и специальных способностей отражаются в понятиях талантливость и гениальность.

Наряду со способностью выделяется также одаренность – качественно-своеобразное сочетание способностей, позволяющее достигать выдающихся результатов в разнообразных сферах человеческой деятельности. Таким образом, в основе одинаковых достижений при выполнении какой-либо деятельности могут лежать различные способности, в то же время одна и та же способность может быть условием успешности различных видов деятельности. Это обеспечивает возможность компенсации невысокого уровня развития одной из способностей за счет других, формирующих одаренность, и индивидуализации стиля выполняемого действия. Например, в хорошей картине важны и рисунок, и колорит, и психологическая точность изображения, и тонкость выписанных деталей. В зависимости от совокупности способностей, обеспечивающих высокий уровень рисования, живописи, и их иерархии, недостатки цветовой гаммы могут быть компенсированы смелостью и точностью рисунка или выразительностью лиц изображенных на картине людей, или глубиной и новизной замысла. Так как иерархия отдельных способностей неповторима и никогда не совпадает у разных людей, то и результаты их деятельности (картины, стихи, пошитая одежда или построенные дома) всегда уникальны.

Важной проблемой является соотнесение одаренности с общими уровнем интеллекта и творчества. Часто одаренность прямо отождествляют с творческими способностями, с быстротой и легкостью нахождения неочевидных решений разнообразных задач и умением получить принципиально новый результат. Новизна продукта и путей решения не всегда совпадают между собой, что подчеркивает сложность соотнесения чисто интеллектуальных способностей с творчеством и доказывает необходимость выделения понятий общая (интеллектуальная) одаренность и специальная одаренность, которая может и не соотноситься прямо с высокими показателями в тестах интеллекта. Например, превышение уровня 135 баллов по шкале Бине-Симона или Станфорда-Бине, оцениваемое как высокий уровень интеллектуальных способностей (и общей одаренности), не обязательно сопровождается высокой продуктивностью именно в творческой сфере. Поэтому в последнее время уделяется значительное внимание изучению «неинтеллектуальных» факторов специальной одаренности, необходимых для творческой деятельности в определенных сферах.

Психодинамический аспект способностей и одаренности часто проявляется в характеристиках, не связанных напрямую с конкретной деятельностью, например в хорошей механической памяти, любознательности, чувстве юмора, высокой пластичности, хорошем распределении и высокой концентрации внимания, иногда сочетающихся с активностью и даже импульсивностью.

Одаренность можно рассматривать как следующий уровень индивидуальности, связанный с сочетанием различных качеств между собой. Такое сочетание характерно для людей, имеющих ярко выраженную латеральность в организации мозга, т.е. явных «левшей» и «правшей». Если для первых характерны более высокий уровень эмотивности, образность и склонность к творчеству в художественной деятельности, то у правшей больше выражено логическое, рациональное начало, ослабляющее эмоциональность и направляющее активность в большей степени на поиск правильного решения, а не разнообразных путей его достижения.

Система индивидуальных черт складывается в тип личности, т.е. в структуру, имеющую четкую иерархию черт, которая определяет предрасположенность к конкретному, «типичному» характеру взаимодействия со средой. Наиболее общий параметр для типологии – разделение по половому признаку, которое наблюдается и у животных. Современные исследования показали, что для маскулинного типа характерны больший разброс выраженности признаков, чем для фемининного, и более выраженная склонность к риску, предприимчивость, вариативность поведения.

Одной из наиболее распространенных типологий является концепция Юнга, которая базируется на двух основаниях – доминировании экстраили интровертности и развитии четырех основных психических процессов (мышления, чувствования, интуиции и ощущения). Исходя из своего понимания структуры души. Юнг доказывал, что интроверты в процессе индивидуализации обращают больше внимания на внутреннюю часть своей души, строят свое поведение исходя из собственных идей, собственных норм и убеждений. Экстраверты, наоборот, больше ориентированы на персону, на внешнюю часть своей души. Они прекрасно ориентируются во внешнем мире и в своей деятельности исходят главным образом из его норм и правил поведения. Если для интроверта крайним проявлением служит полный разрыв контактов с внешним миром, что приводит к фанатизму, то для экстравертов – потеря себя, что чревато догматизмом.

Однако стремление к сохранению целостности личности не позволяет одной из ее сторон полностью подчинить другую. Поэтому эти две части души, два ее типа «делят сферы своего влияния». Как правило, экстраверты хорошо строят отношения с большим кругом людей, учитывают их мнения и интересы, в то же время в узком кругу близких им людей они открываются другой стороной своей личности, интровертной. Здесь они могут быть деспотичны, нетерпеливы, не учитывают мнения и позиции других людей, стараясь настоять на своем. Общение с широким кругом незнакомых и плохо знакомых людей чрезвычайно затруднительно для интроверта, который исходит только из своих позиций и не может выстроить адекватную линию поведения, понять точку зрения собеседника. Он либо настаивает на своем, либо просто уходит от контакта. В то же время в общении с близкими он, наоборот, раскрывается, верх берет его экстравертная, обычно подавляемая сторона личности, он – это заботливый и теплый семьянин. Как и Фрейд, Юнг часто иллюстрировал свои выводы ссылками на ту или иную историческую личность. В частности, при описании экстраи интровертов он упоминал известных русских писателей Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, относя Толстого к типичным экстравертам, а Достоевского – к интровертам.

Юнг считал также, что у каждого человека доминирует та или иная особенность, которая в сочетании с интроили экстраверсией индивидуализирует его путь развития. Мышление и чувствование являются альтернативными способами принятия решения. Так как мышление ориентировано на логические посылки, то люди, относящиеся к мыслительному типу, превыше всего ценят абстрактные принципы, идеалы, порядок и системность в поведении. Чувствующие люди, напротив, принимают решения спонтанно, ориентируясь на эмоции, предпочитая любые чувства, даже отрицательные, скуке и порядку.

Если мышление и чувства характеризуют активных людей, способных по той или иной причине принимать решения, то ощущение и интуиция характеризуют скорее способы получения информации, и люди этого типа более созерцательны. При этом ощущение ориентируется на прямой, непосредственный опыт, и ощущающие типы, как правило, лучше реагируют на непосредственную ситуацию, в то время как интуитивные – на прошлую или будущую. Для них то, что возможно, важнее происходящего в настоящем. Хотя все эти функции присутствуют в каждом человеке, доминирует одна из них, которая частично дополняется второй функцией. Причем чем более осознанной и доминирующей является одна из этих функций, тем более бессознательны остальные. Поэтому полученные с их помощью данные могут восприниматься человеком не только как чуждые ему, но и как прямо враждебные.

Несмотря на то, что отголоски типологии Юнга прослеживаются в современных концепциях индивидуальности и личности, более совершенной и распространенной на сегодняшний день представляется структура индивидуальности, предложенная Г. Олпортом. Важнейшая заслуга Олпорта в том, что он одним из первых заговорил о специфичности каждого человека, о неразрывной связи индивидуальной типологии и уникальности личности. Он утверждал, что каждый человек неповторим и индивидуален, так как является носителем своеобразного сочетания качеств, которые Олпорт называл trite – черта. Черты личности он разделял на основные и инструментальные. Основные черты стимулируют поведение и представляют собой врожденные, генотипические, а инструментальные – оформляют поведение и формируются в течение жизни человека, т.е. относятся к фенотипическим образованьям. Набор этих черт и составляет ядро личности, придает ей уникальность и неповторимость.

Хотя основные черты являются врожденными, они могут видоизменяться, развиваться в процессе общения человека с другими людьми. Общество стимулирует развитие одних черт и качеств личности и тормозит развитие других. Таким образом постепенно формируется тот уникальный набор черт, который лежит в основе «Я» человека. Важным для Олпорта было и положение об автономности этих черт, которая также развивается со временем. У ребенка нет этой автономности, так как его черты еще не устойчивы и полностью не сформированы. Только у взрослого человека, осознающего себя, свои качества и свою индивидуальность, черты становятся по-настоящему автономными и не зависят ни от биологических потребностей, ни от давления общества. Эта автономность потребностей человека, будучи важнейшей характеристикой сформированности его личности, позволяет ему, оставаясь открытым для общества, сохранять свою индивидуальность.

Олпорт разработал не только свою теоретическую концепцию личности, но и собственные методы системного исследования психики человека. Он исходил из того, что определенные черты существуют в личности каждого человека, разница только в уровне их развития, степени автономности и месте в структуре. Ориентируясь на это положение, он создал многофакторные опросники, при помощи которых исследуются особенности развития черт личности конкретного человека. Наибольшую известность приобрел опросник Миннесотского университета (MMPI), который используется в настоящее время (с рядом модификаций) не только для исследования структуры личности, но и для анализа совместимости, профпригодности и т.д. Сам Олпорт постоянно дорабатывал свои анкеты, создавал новые, считая, что они должны дополняться данными наблюдения, чаще всего совместного.

Иерархия черт, которая определяет тип личности, может быть не очень ярко выраженной, уровень разнообразных параметров может приближаться к среднему, оптимальному. Но возможно и интенсивное развитие той или иной черты (группы черт), которое и определяет специфику данного типа – акцентуацию характера. Это понятие, введенное К. Леонгардом, предполагает чрезмерную выраженность отдельных черт характера. Крайние случаи акцентуации граничат с психопатиями, хотя и не выходят за пределы нормы. Акцентуация наглядно демонстрирует сильные и слабые стороны каждого типа, их преимущества в одних сферах деятельности и общения и уязвимость в отношении определенных раздражителей. В случае постоянного и активного воздействия именно этих раздражителей возможны выход за пределы нормы и появление реактивных состояний и психопатий.

Хотя развитие акцентуации и степень ее выраженности определяются психодинамикой, огромное влияние на этот процесс оказывают социальная ситуация, стиль общения в семье, профессия, культура. Как правило, акцентуация складывается к подростковому периоду, однако в настоящее время все чаще наблюдаются случаи раннего появления акцентуации, которая иногда может быть диагностирована уже к старшему дошкольному возрасту.

Сочетание индивидуальных качеств, которое является уникальным у каждого человека, во многом определяет его поведение, общение с другими людьми и отношение к самому себе. Оно представляет собой второй уровень в структуре индивидуальности, ту интегральную индивидуальность (термин В. Мерлина), которая лежит в основе индивидуального стиля жизни, опосредуя связь между психодинамическими индивидуальными чертами и структурой личности. Задачи психотерапии во многом связаны именно с помощью человеку в создании индивидуального, основанного на его интегральной диспозиции психодинамических черт стиля деятельности и общения, который использует положительные стороны его индивидуальности, по возможности компенсируя отрицательные.

Одним из первых начал изучение динамики формирования индивидуального стиля жизни в процессе генезиса личности детей А. Адлер, который исходил из того, что ребенок рождается не с готовой структурой личности, а лишь с ее прообразом. Наиболее важным в структуре он считал стиль жизни.

Развивая идею о стиле жизни, Адлер доказывал, что это та детерминанта, которая определяет и систематизирует опыт человека. Стиль жизни тесно связан с чувством общности, одним из трех врожденных бессознательных чувств, составляющих структуру «Я». Чувство общности, или общественный интерес, – это своеобразный стержень, который держит всю конструкцию стиля жизни, определяет ее содержание и направление. Чувство общности хотя и является врожденным, но может остаться неразвитым. Неразвитость чувства общности может стать причиной асоциального стиля жизни, неврозов и конфликтов человека. Развитие чувства общности связано с близкими взрослыми, окружающими ребенка с детства, прежде всего с матерью. У отверженных детей, растущих с холодными, отгороженными от них матерями, чувство общности не развивается. Не развивается оно и у избалованных детей, так как чувство общности с матерью не переносится на других людей, остающихся для ребенка чужими. Уровень развития чувства общности определяет систему представлений о себе и мире, которая создается каждым человеком. Неадекватность этой системы реальности препятствует личностному росту, провоцирует развитие неврозов.

Формируя жизненный стиль, человек фактически является творцом своей личности, которую он создает из сырого материала наследственности и опыта. Творческое «Я», о котором писал Адлер, – это своеобразный фермент, воздействующий на окружающую действительность и трансформирующий ее в личность человека, «личность субъективную, динамичную, единую, индивидуальную и обладающую уникальным стилем». Творческое «Я», с точки зрения Адлера, сообщает жизни человека смысл, оно намечает как саму цель жизни, так и средства для ее достижения. Таким образом, для Адлера процессы формирования жизненной цели, стиля жизни представляют собой, по сути, акты творчества, которые придают человеческой личности уникальность, сознательность, позволяют человеку управлять своей судьбой. В противовес Фрейду он подчеркивал, что люди – это не пешки в руках внешних сил, но сознательные целостности, самостоятельно и творчески создающие свою жизнь.

Если чувство общности определяет направление, стиль жизни, то два других врожденных и бессознательных чувства – неполноценности и стремления к превосходству – служат источниками энергии, необходимой для развития личности. Оба эти чувства являются позитивными, это стимулы для личностного роста, самосовершенствования. Если чувство неполноценности вызывает в человеке желание преодолеть свой недостаток, то стремление к превосходству рождает желание быть лучше других, не только преодолеть недостаток, но и стать самым умелым и знающим. Эти чувства, с точки зрения Адлера, стимулируют не только индивидуальное развитие, но и развитие общества в целом, благодаря самосовершенствованию личности и открытиям, сделанным отдельными людьми.

Изучая генезис структуры личности, Роджерс пришел к выводу о том, что внутренняя сущность человека, его Самость, выражается в самооценке, которая отражает истинную суть данной личности, его «Я». У маленьких детей самооценка бессознательна, это скорее самоощущение, а не самооценка. Тем не менее уже в раннем возрасте она руководит поведением человека, помогая понять окружающее и отобрать из него то, что присуще именно данному индивиду, определяет его интересы, будущую профессию, стиль общения с определенными людьми и т.д. В более старшем возрасте дети начинают осознавать себя, свои стремления и способности и строить свою жизнь уже в соответствии с осознаваемой оценкой себя. В том случае, если поведение выстраивается из самооценки, оно выражает истинную суть личности, ее способности и умения, а потому приносит человеку наибольший успех. Результаты деятельности удовлетворяют человека, повышают его статус в глазах других; такому человеку не надо вытеснять свой опыт в бессознательное, так как его мнение о самом себе, мнение о нем других и его реальная Самость соответствуют друг другу, конгруэнтны.

Однако уже в раннем детстве ребенку может навязываться оценка, отличная от его истинной самооценки, его Самости. Чаще всего это происходит под давлением взрослых, у которых имеется собственное представление о ребенке, его способностях и предназначении. Свою оценку они навязывают ребенку, стремясь, чтобы он ее принял и сделал своей самооценкой. Некоторые дети начинают протестовать против навязываемых им действий, интересов и представлений, приходя к конфликту с окружающими, негативизму и агрессии. Стремление во что бы то ни стало отстоять себя, преодолеть давление взрослых также может нарушить истинную самооценку, так как в своем негативизме ребенок начинает протестовать против всего, что идет от взрослого, даже в том случае, если это соответствует его интересам.

Однако чаще всего, отмечает Роджерс, дети и не пытаются противостоять родителям, соглашаясь с их мнением о себе. Это происходит потому, что ребенок нуждается в ласке и принятии со стороны взрослого. Такое стремление заслужить любовь и привязанность окружающих он называл «условием ценности», которое в крайнем своем проявлении звучит как желание быть любимым и уважаемым каждым, с кем человек входит в соприкосновение. «Условие ценности» становится серьезным препятствием на пути личностного роста, так как мешает осознанию истинного «Я» человека, истинного призвания, заменяя его тем образом, который приятен другим. Однако проблема не только в том, что, стараясь заслужить любовь других, человек отказывается от себя, своей самоактуализации, но и в том, что при осуществлении деятельности, навязанной другими и не соответствующей истинным, хотя и не осознаваемым в данный момент желаниям и способностям, человек не может быть полностью успешен, как бы он ни старался и ни убеждал себя, что эта деятельность и есть его настоящее призвание. Необходимость игнорировать сигналы о собственной несостоятельности или недостаточной успешности, которые приходят к субъекту из внешнего мира, связана с боязнью изменить самооценку, к которой человек привык и которую считает действительно своей. Это приводит к тому, что он вытесняет и свои стремления, и свои страхи, и мнение окружающих в бессознательное, отчуждая свой опыт от сознания. При этом строится очень ограниченная и ригидная схема окружающего мира и себя, которая мало соответствует реальности. Эта неадекватность, хотя и не осознается, но вызывает в человеке напряжение, приводящее к неврозу.

Исследования, проведенные Роджерсом, доказали, что развитие личности ребенка, его успешная социализация, удовлетворение своей деятельностью и собой имеют прямую корреляцию с уровнем его самосознания. Эта связь более значима для нормального развития личности, чем отношение родителей к ребенку, их привязанность или отчуждение от него, социальный статус семьи и ее окружение. При этом Роджерс настаивал на том, что самооценка должна быть не только адекватной, но и гибкой, т.е. она должна меняться в зависимости от окружения.

Принципы и методы психологии развития и возрастной психологии

Похожие материалы в разделе Возрастная психология:

Добавить комментарий Отменить ответ